|
|
Главная » 2010 » Октябрь » 21 » Вот такая реформа
|
Уже
не у кого не вызывает сомнения, что проведенные А. Сердюковым в
Министерстве обороны, в органах военного управления, в войсках (силах) и
организациях МО преобразования имеют беспрецедентный по истине
реформаторский характер. Сегодня очевидно, что гражданский министр
обороны не ограничился типичными для прежнего руководства сокращением
численности мирного времени по необходимости, изменением структуры в
рамках объявленной ранее административной реформы и подмалевками фасада
здания на Знаменке.
Главное направление – девоенизация без границ
В
2008 году с приходом нового министра обороны началась невиданная ранее
девоенизацияя центрального аппарата подчиненного ему "федерального
органа исполнительной власти” и одновременно "органа управления
Вооруженными Силами Российской Федерации, осуществляющего функции по
выработке и реализации государственной политики, нормативно-правовому
регулированию в области обороны”.
Достаточно напомнить о том,
что за два последних года численность центрального аппарата сокращена
более чем на 60%, в том числе путем вывода органов управления в разряд
обеспечивающих структур и в отдаленные от Москвы пункты дислокации. В
целом доля гражданского персонала центрального аппарата Минобороны
повышена с 10-15% до 40-45%. Ряд главных управлений и созданных вновь
департаментов уже комплектуется преимущественно гражданскими
специалистами. Количество генеральских должностей к январю 2009 года
было сокращено с 1200 до 730. В связи с предпринятыми по решению
руководства Минобороны изменениями некоторые органы военного управления
сокращены до минимума или полностью ликвидированы. Ранее считавшиеся
первостепенными направления деятельности теряют свое значение. Напротив –
ряд направлений приобретает особую актуальность (например,
осуществление контроля за расходованием средств и прав собственности,
проведение "военного аудита”, создание системы ФГУП, холдингов и
аутсортинговых организаций).
В интересах "оптимизации структуры и
функций” деятельность специалистов Минобороны по ряду направлений
(правовое, экономическое, информационное обеспечение и т.д.)
локализована исключительно в органах центрального аппарата,
дислоцированных "на Знаменке”, в том числе за счет исключения
соответствующих должностей и подразделений из штатов подчиненных
организаций.
Некоторые главные управления (например, ГУМВС МО,
ГУВР, ГУК, Управление правами собственности МО) сокращены настолько, что
в состоянии лишь обозначить деятельность по выполнению задач,
назначенных им ранее в соответствии с действующим Положением о
Министерстве обороны и постановлениями Правительства РФ.
На
общих для всех принципах подверглись реорганизации органы оперативного
управления, подчиненные Генеральному штабу. Напомним, в соответствии с
действующим положением (введено в действие в том же 2004 году), Генштаб
отвечает за "планирование строительства и применения Вооруженных Сил,
организацию управления войсками (силами)”, а также за выполнение задач
от разработки предложений по формированию государственной политики в
области обороны и международного военного (военно-технического)
сотрудничества до организации оперативной (мобилизационной) подготовки и
осуществления организационно-штатных мероприятий в войсках (силах).
Практически
одновременно в направлении повышения управляемости, боевой
самостоятельности, мобильности и компактности соединений и воинских
частей были предприняты решительные шаги по перестройке Вооруженных Сил с
их войсками (силами), органами оперативного управления, службами и
организациями.
Замысел или все же импровизация?
Ставшие
реальностью новые подходы к формированию нового облика Вооруженных Сил
несомненно являются следствием констатации на высшем уровне факта
многолетнего пребывания войск (сил) в "закритическом состоянии”. Такая
оценка была дана А.Квашниным начальником Генерального штаба еще в 2003
году, неоднократно подтверждалась его преемником Ю.Балуевским и нашла
понимание высшего политического руководства государства. В 2005 году
Советом Безопасности РФ было принято решение о реорганизации Вооруженных
Сил в части коренного изменения показателей содержания войск (сил) в
мирное, а главное в военное время.
Отметим, что в досердюковский
период (собственно до осени 2008 года) упомянутые решения Совета
Безопасности оставались только пожеланиями. В силу ряда обстоятельств
руководство государства не особенно настаивало но их реализации,
Минобороны не форсировало события, в Генштабе разработка соответствующих
предложений по существу были спущена на тормозах. Вместе с тем
провальным экспериментам, программам и проектам (например, изменение
условий военной службы по призыву и контракту, создание единого
заказывающего органа, а также так называемых "региональных
командований”) придавалось исключительное значение.
В течение
трех лет после 2005 года все оставалось без изменений. В составе сил
общего назначения в начале 2008 года насчитывалось не более 8-10% войск,
соответствующих требованиям постоянной готовности. В относительно
стабильной обстановке время для проведения назревших изменений даже в
части подготовки к явно маячившей реформе было упущено. Сломить ставшее
привычным для генералитета представление о бесконечно-комфортном
существовании в кризисном состоянии было не просто.
Уже при
новом Министре обороны грянул гром пятидневной войны на Кавказе. Мнение о
"закритическом состоянии Вооруженных Сил” нашло подтверждение на
практике. Только тактические импровизации командиров подразделений и
полная неспособность грузинских войск к систематическим действиям спасли
58 Армию в Южной Осетии от чрезмерных потерь и даже поражения, а Россию
от очередного позорища на международной арене. Все окончательно поняли,
что генералитет не в состоянии критически оценить результаты своей
многолетней деятельности. "Бумажные тигры”, дивизии, не обеспеченные
личным составом с устаревшим вооружением оставались в составе войск
преобладающими.
Нет сомнения в том, что сопротивление военных
было сломлено только к осени 2008 года и по времени совпало с
назначением начальником ГШ ВС Н. Макарова. Одновременно полностью был
заменен руководящий состав ведущих главных управлений, главных
командований и командований. Не случайно именно осенью 2008 года всерьез
заговорили о новом облике Вооруженных Сил.
По словам Н.
Макарова в настоящее время проводятся мероприятия по сокращению
численности Вооруженных Сил военного времени до 1,7 миллиона человек,
войска переводятся в постоянную готовность, одновременно ликвидируются
соединения (воинские части) сокращенного состава. Таким образом, вполне
очевидным стало не только коренное изменение численности и состава
Вооруженных Сил в соответствии с решениями 2005 года, но и возможностей.
Очевидно, что направленность развития Вооруженных Сил указывает на
переход от географической стратегии ведения операций группировками войск
военного времени после проведения мобилизации на всех направлениях к
ведению конфликтов низкой интенсивности исключительно составом войск
мирного времени.
Трудно предположить, что при назначении нового
министра обороны был четко сформулирован замысел проведения коренной
перестройки Министерства обороны до 2020 года, а Генштаб имел
представление о "новом облике Вооруженных Сил”.
Не в последнюю
очередь именно этими противоречивыми обстоятельствами и соображениями в
феврале 2007 года было продиктовано решение о назначение А. Сердюкова.
При
этом действия руководства военного ведомства в течение 2008-2009 года
приобрели форму импровизаций с применением методов "шоковой терапии”
(решительно, неожиданно, не взирая на последствия).
Секрет результативности и абсурдность решений
Сейчас
можно констатировать как факт, что поставленная задача была более или
менее успешно выполнена, не только в части девоенизации и сокращения
центрального аппарата Минобороны, но и применения новых подходов к
решению вопросов строительства собственно Вооруженных Сил. Пусть методом
"тыка” и шокирующих в буквальном смысле решений воз не решаемых проблем
удалось вывести из колеи привычных представлений в русло поистине
коренной перестройки.
Не в последнюю очередь это удалось за счет
присущих лично А. Сердюкову качеств и немаловажных для "гражданского
министра обороны” особенностей деятельности в качестве
"единоначальника”:
решительность в принятии управленческих решений;
безусловное следование указаниям руководства;
отсутствие традиционной для военных корпоративности, трепетного отношения к авторитетам, уставам и принятым ранее порядкам.
Невозможно
не отметить наличие высоких покровителей и разнообразных, включая
семейные, связей, а так же известную в команде министра обороны
неприязнь к военной службе и к "зеленым человечкам”. К этому следует
добавить естественное непонимание принципов военной организации и
особенностей военного управления.
Собственно говоря, практически
ничем не ограниченные, выходящие за рамки закона полномочия, как и
попытки некомпетентного вмешательства в глубоко чуждые дела на основе
единоначалия представляются опасными уже по тому, что хлестаковщина,
самодурство и необоснованность превращаются принцип организации
служебной деятельности практически на всех уровнях управления.
При
положительной направленности в деятельности нового руководства
Минобороны по выводу Вооруженных Сил из организационного тупика,
очевидна абсурдность ряда уже принятых и активно реализуемых в
Минобороны решений.
Так, например, ничуть не сомневаясь в
правомерности принципа единоначалия и не имея элементарного опыта
военного управления, можно оперативно "покомандовать войсками и силами”
во время локального военного конфликта. Безусловно, необходимо строго
следовать указаниям о девоенизации Минобороны. Но применение такого
подхода в отношении Генерального штаба (пока еще орган
военно-стратегического управления) и собственно Вооруженных Сил (пока
инструмента достижения государственных целей "военными методами”)
представляется сейчас, по меньшей мере, преждевременным. Можно
настойчиво проводить решение о приведении численности офицеров в
соответствие с международными нормами содержания, ни минуты не
сомневаясь, что 150 тыс. офицеров обеспечат немедленное развертывание
группировок войск, необходимых для отражения агрессии на всех
стратегических направлениях. Можно принять решение о создании
научно-образовательных центров с множеством профильных филиалов и не
понимать ставшего фактом уничтожения системы подготовки военных кадров.
Ради получения копеечной выгоды можно упорно продвигать идею о замещении
офицерских должностей сержантами (уже даже не старшинами). И при этом
не знать главного побудительного мотива военной службы для единственного
сегодня профессионала офицера - карьерного роста от тактика-лейтенанта
до стратега-генерала (или оператора Генштаба). Можно сократить ужегодный
прием в военные училища до одного взвода, руководствуясь сиеминутной
потребностью в комплектовании этих должностей, в том числе капитанами и
майорами. И при этом не понимать, что капитаны и майоры уволятся, а
лейтенантов через 3-4 года не будет. Мерки решительного
специалиста-менеджера здесь неуместны и даже опасны, поскольку лишают
Министерство обороны кадров в перспективе. Никто не сомневается в
необходимости "причесать” Министерство обороны, обросшее мохом
полномочий и придуманных еще в прошлом (при 4 миллионной армии мирного
времени) давно потерявших свою актуальность задач. При этом упускать из
виду необходимость правового изменения задач органов военного управления
в соответствие с сокращенной до 4 тыс. человек численностью
центрального аппарата. Видимо здесь присутствует простой рыночный
расчет: 150 тысяч простимулированных премиями за высокие показатели
"зеленых человечков” с якобы настроенными по-новому мозгами и
полученными по случаю погонами офицера сделают то, что в прошлом
возлагалось на 1,5 миллиона патриотов-профессионалов с поощрением один
раз в год в виде ЕДВ (тринадцатого оклада денежного содержания). Только
гражданский менеджер с кремлевских небес может принять подсиживание с
доносами за конкуренцию профессионалов, премирование избранных
отличников за проявление заботы, а дележ премий на всех участников
процесса подготовки в воинской части за офицерскую дедовщину и
гарнизонную корпоративность.
Можно ли ожидать положительных
результатов при столь пренебрежительно-неприязненном отношении к военной
службе, к опыту профессионалов и в целом федеральному министерству?
Для
политического руководства ответ, по всей видимости, однозначно
положительный, результат как говорится налицо, жизнь в Минобороны
налаживается. Но для государства и общества последствия современных
реформ в Минобороны могут оказаться далекими от ожидаемых. Реформа,
проведение которой в принципе должно привести к новому качеству на более
высоком витке развития при сохранении проверенных временем основ, по
существу сводится к разложению единого по своей природе военного
организма. Приходится констатировать факт того, что роль Вооруженных Сил
в качестве средства достижения стратегических целей становится все
более ничтожной, военная служба никому не нужной, а военные
профессионалы ненужным для государства излишеством. Уже не
противостояние личностей в формате генералы-менеджеры, которое в
принципе лечится кадровыми решения, а полное отчуждение военных
профессионалов и патриотов своего отечества от прямого дела "Родину
защищать” определяет современную ситуацию в сфере обороны.
И в
самом деле, "сегодня нам ничто и никто не угрожает”, а обеспечение
военной безопасности социалистического государства в прошлом считается
"преступлением лидеров Советского Союза с приспешниками”. Известно, что
история ничему не учит. Но как следует из отечественной истории, от
неприязни гражданских к зеленым человечкам с их неуместным
профессионализмом до проявлений взаимной неприязни классов и даже
массового неповиновения в общем-то один шаг.
В 2008 году
сопротивление генералитета действительно было сломлено. Значительная
часть офицеров, знающих дело, но не способных держать удар, были уволены
или уволилась сами. Прочие униженные и оскорбленные, были поставлены
перед непростым выбором: или лечь под новых единоначальников и молча,
исходя из новых требований, заняться разработкой "предложений по
указанию”, или выполнять прямые обязанности по совести при угрозе
ротации и увольнения по непригодности. И то и другое - плохо. Но дело
даже не в сокращенных генералах и оскорбленных офицерах. Они всего лишь
винтики в машине и получили заслуженное.
Вопрос в том, насколько
деятельность самого гражданского министра обороны и его ближайшего
окружения сегодня отвечает требованиям обеспечения военной безопасности и
соответствует задачам Вооруженных Сил в новом облике? Существует
опасность все без исключения довести до абсурда, и нет никаких гарантий,
что продолжение реформы кризисным управляющим приведет к положительному
эффекту.
Может ли Россия победить?
Вне зависимости от
масштабов объекта реформирования история имеет свойство повторяться в
деталях. В этом смысле достаточно вспомнить как аналогию современным
преобразованиям в Минобороны внедрение нового мышления в годы
перестройки Горбачева и разгром СССР, шоковую терапию Гайдара и реформы
Ельцина. В конечном счете, нужно признать сомнительные результаты
коренного поворота вектора общественно-социального развития целого
государства.
Поэтому сакраментальная фраза одного из
приспешников Ельцина В.Черномырдина "хотели как лучше, а получилось как
всегда…” сегодня приобретает особую актуальность и уже не вызовет
усмешку. Но есть ли способ поправить не менее чем в 90-е годы
критическую ситуацию в военном ведомстве?
В конце концов, ничего выдумывать не нужно.
Достаточно
всего лишь ликвидировать абсурдность в деятельности гражданского
министра, "назначенного” Федеральным законом "Об обороне” в редакции
2004 года выполнять полномочия единоначальника в отношении Вооруженных
Сил. Тем более, что в качестве верховного главнокомандующего Вооруженных
Сил Российской Федерации Конституцией (несомненно, имеющей приоритет
перед законом) определен Президент. Поправки, внесенные в упомянутый
закон в 2004 году, имели тривиальную цель всего лишь ликвидировать
противостояние амбициозных личностей с разными, часто противоположными
мнениями. Однако это привело к тому, что Генеральный штаб из "думающего
органа” превратился в статиста, не имеющего своего мнения, а министр
обороны в большей степени политик чем воинский начальник, пытается
принять решение кого и чем бомбить на тактическом уровне, подменяя
единоначальников-командиров.
Для того чтобы перейти от
разрушения к строительству эффективного механизма обеспечения военной
безопасности можно было бы пойти по пути восстановления единоначалия в
полном объеме назначением на должность министра по настоящему опытного
военного по призванию. Методы его работы в Вооруженных Силах могут
измениться коренным образом, но в целом подходы к решению проблем в
военной сфере останутся соответствующими требованиям политики.
Возможен
другой, более реальный и соответствующий современным взглядам вариант:
необходимо законодательно отделить гражданского министра обороны в
соответствии с его компетенцией (по существу политического деятеля и
проводника государственной политики в области обороны), от системы
оперативного управления войсками (силами), процесса подготовки и
поддержания Вооруженных Сил в боевой готовности.
В этом случае
не вторгаясь в сферу управления войсками гражданский министр обороны,
советнический аппарат, девоенизированные департаменты и гламурные
девушки на телефонах могли бы заняться (если это вообще возможно,
поскольку "кадры решают все”) "выработкой государственной политики,
нормативно-правовым регулированием, а также выполнением иных
установленных федеральными конституционными законами, федеральными
законами, актами Президента Российской Федерации и Правительства
Российской Федерации функций в области обороны”. Собственно говоря,
усиленный военными специалистами ближний круг гражданского министра
обороны, независимо от персоналий, мог бы в перспективе стать
полноценным Министерством обороны РФ. Но при существовании Генштаба в
качестве органа оперативного управления войсками и группировками,
организатора подготовки и применения Вооруженных Сил по предназначению.
Понятно,
что определенная девоенизация оперативных органов военного управления
как и состоявшаяся победа капитализма неизбежна. Возможно, что
Генеральный штаб как "думающий за государство” стратегический орган
управления себя изжил. В самом деле, нужен ли Генеральный штаб, если
война ограничена охотой за боевиками и террористами?
Впрочем,
пока необходимость в непрерывном, устойчивом и оперативном управлении
войсками все же существует. Эти требования к управлению должны быть
реализованы в системе полномочных органов военного управления на всех
уровнях до бригады включительно.
Может быть, это будет "Военный
Комитет”, состоящий их назначаемого указом президента Председателя и
членов, в число которых могут быть включены начальники пока еще не
ликвидированных штабов видов и родов войск Вооруженных Сил, возможно -
начальники штабов округов и флотов.
Остается не вполне понятной роль главнокомандующих и командующих. Но и это дело решаемое.
Есть
заокеанский пример достаточно четкого разделения функций четырех
военных министерств, Комитета начальников штабов, оперативных
командований и флотов. Министр обороны США во взаимодействии с
руководством других федеральных ведомств разрабатывает, предлагает и
проводит политику в области обороны. Министры Армии, ВВС и ВМС
занимаются решением вопросов обустройства и обеспечения войск по своим
ведомствам, начальники штабов организуют работу по подготовке войск
(сил) в интересах обеспечения боеготовности оперативных командований
(сил флота). И никто не ставит под сомнение компетентность министра
обороны США как политика в соответствующей области государственной
деятельности. Но было бы странным видеть его в роли командующего,
который в буквальном смысле определяет кого и чем бомбить в конкретной
ситуации на уровне роты и батальона. Именно поэтому Министр обороны США
имеет авторитет главного военно-политического советника и проводника
политики с целью обеспечения победы Америки в любых обстоятельствах.
Комитет
начальников штабов США разрабатывает предложения (рекомендации) по
составу и применению оперативных группировок войск в соответствии с
планами ведения войны (военных действий). Одновременно является
коллективным советником главнокомандующего – Президента США и Конгресса.
В известной мере, как независимый орган военного управления, КНШ
создаёт альтернативу мнению Министра обороны. И никто не делает из этого
трагедии достойной внесения поправок в Конституцию. Никто никому не
мешает (самодурство просто невозможно). Все занимаются своим делом в
соответствии с компетенцией, в том числе постоянным реформированием
вооруженных сил для обеспечения победы Америки в любых обстоятельствах. В
1972 году, когда вооруженные силы США оказались в кризисе, группой
конгрессменов был выдвинут политически понятный всем лозунг - "Америка
может победить”. Именно он стал идеологической основой военной реформы.
Как
не верти, в отличие от нашего отечества, где много командующих и
советников, но нет видимых результатов в многолетней реформаторской
деятельности, в США создана и эффективно действует система принятия и
реализации решений. Поэтому США гарантированно будут иметь преимущества
(независимо от формата войск, качества вооружений и наличия командований
на ТВД).
Не будет преувеличением сказать, что сложившаяся в
России псевдо авторитарная система военного управления не имеет и не
может иметь преимуществ перед демократичной и в тоже время построенной
на авторитетах системой военного управления, действующей в США.
Вполне естественно, что только по этому Америка достигнет ожидаемого результата и победит в любом случае.
А. Александров
http://iwolga.narod.ru/docs/ant/ant.htm
|
|
Просмотров: 921 |
Добавил: olegasta
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
|
